Фёдор Михайлович был разным: вспыльчивым и деликатным, неуклюжим в поступках и словах, обидчивым и самолюбивым, ревнивым и ранимым. Он умел любить, и его — такого сложного и колючего — любили не только читатели, студенты и разночинцы, но и родные. Он был очень счастлив во втором браке с Анной Григорьевной, которая оставила замечательные мемуары, показав своего знаменитого мужа и нежным, и порой нестерпимо раздражительным человеком, а также заботливым отцом. Достоевский был щедрым, проявлял внимание к родственникам, которые, бывало, вели себя не лучшим образом по отношению к писателю. После смерти первой жены он долгие годы заботился о пасынке — цинике, потребителе и наглеце. Когда умер брат писателя Михаил, писатель взял на себя его долги (в том числе и мнимые) и содержание его осиротевшего семейства.

Дочь Достоевского Любовь вспоминала, будто отец пил почти чифирь, а вдова — что у супруга была своя мера крепости чая, он придирчиво относился к его цвету, клал два куска сахара. Помимо пристрастия к чаю, Достоевский был страстным курильщиком, предпочитал сам набивать папиросы табаком, смешивая два сорта. После триумфальной речи о Пушкине в Москве 8 июня 1880 года перешел на сигары — дорого и солидно. В тот день в зале Благородного собрания говорили многие, но Достоевский именно грянул — люди плакали, обнимались, кто-то лишился чувств. Эта речь стала эпохальной.

Несмотря на хроническую бедность, писатель старался делать подарки, впрочем, получалось иногда комично, как в случае с дорогим золотым браслетом, купленным в Гостином дворе для жены. Анна Григорьевна, женщина умная и практичная, вздрогнула: у детей нет обуви — а тут роскошная безделка. Супруги устроили нежную драму, проспорив всю ночь, как быть с подарком. Браслет писатель вернул в лавку.

При жизни Достоевского о нем спорили пылко: «пророк», «маньяк», «сумасшедший», «провидец». Рассказывали, многие специально ходили в Академию художеств смотреть на портрет Достоевского кисти Перова, чтобы убедиться: изображен сумасшедший. Мучительный недуг, мнительность, светская неуклюжесть делали его еще более уязвимым для подобного препарирования и насмешек. Достоевский был монархистом и человеком глубоко верующим. За первое его и сегодня упрекают, как и за многое другое, о чем он думал глубоко и говорил страстно.

Писатель и сегодня воспринимается полярно: его либо любят, либо ненавидят. Равнодушных нет.

Он вошел в литературу как «новый Гоголь», обласканный Некрасовым и Белинским, а похоронен как великий Достоевский. «До того не бывало на Руси таких похорон», — писал пораженный критик Николай Страхов. Нести гроб Достоевского почитали за честь.

«Мой адрес: у Владимирской церкви в доме Прянишникова, в Графском переулке», — писал Фёдор Достоевский брату Михаилу 30 сентября 1844 года.

Писатель прожил в доме Прянишникова недолго, но это значимый адрес в списке его петербургских квартир. Именно тут он написал роман «Бедные люди» — книгу, сделавшую 24-летнего автора знаменитым. А разглядели «нового Гоголя» его ровесник Николай Некрасов с Дмитрием Григоровичем и ночью бросились к Достоевскому поздравлять и восхищаться. «Что ж такое, что спит, мы разбудим его, это выше сна!» — таким посылом руководствовались молодые литераторы, глотая слезы и направляясь к Достоевскому. А он и не спал, и визит восторженных гостей его смутил, ошеломил и, конечно, обрадовал.

На следующий день о романе Достоевского узнал Белинский — ему принес рукопись Некрасов. «Новый Гоголь явился!» — закричал Некрасов, входя к нему с «Бедными людьми». «У вас Гоголи-то как грибы растут», — строго заметил ему Белинский, но рукопись взял. Когда Некрасов опять зашел к нему, вечером, то Белинский встретил его «просто в волнении»: «Приведите, приведите его скорее». Истекали первые сутки славы — и уже третий взволнованный читатель из литературных собратьев проглатывал «Бедных людей» залпом.

В доходном доме, который располагался по этому адресу, писатель работал над «Записками из мертвого дома» и «Униженными и оскорбленными».

Квартиру в Столярном переулке в дневнике описала Анна Григорьевна Достоевская, ошибившись в номере помещения. А купец Алонкин, почитавший своего жильца как «великого трудолюбца» и не терзавший напоминанием о плате, стал прототипом купца Самсонова, покровителя Грушеньки, в романе «Братья Карамазовы». Анна Григорьевна вспоминала: «Ворота находились по Малой Мещанской, я вошла, здесь было много извозчиков и попадались довольно неприличные хари. <…> Я поднялась во 2-й этаж по довольно грязной лестнице…» Адрес этот — особенный в биографии писателя. Достоевский написал в доме Алонкина «Преступление и наказание» и за двадцать шесть дней, с помощью 20-летней стенографистки Анны Сниткиной, роман «Игрок». Здесь же он объяснился ей в любви. Анна Григорьевна стала второй женой Достоевского.

Достоевский прожил здесь недолго — с 21 января по 14 апреля 1867 года. Но адрес этот значим в его судьбе. 15 февраля он венчался с Анной Григорьевной Сниткиной в Троицком Измайловском соборе. Сюда молодые приехали из-под венца, из этой квартиры отправились в свадебное путешествие за границу.

Достоевские здесь жили с 10 июля по 22–23 августа 1871 года. Именно тут родился старший сын писателя Фёдор. Как вспоминала Анна Григорьевна, эту квартиру выбрали из-за близости к Юсуповскому саду, в котором гуляли с дочкой Любой, ожидая родов.

Дом в Семенцах, где жили супруги Достоевские, описала мемуаристка Елена Штакеншнейдер: «Жили Достоевские где-то далеко, и жили бедно и в каком-то странном доме. Не припомню теперь, какой он был, каменный или деревянный, но помню, что к ним вела какая-то странная лестница и потом открытая галерея. Кто-то заметил, что Достоевский выбирал квартиры со странными лестницами и переходами; такова была и та». Именно здесь в мае 1872 года писатель позировал художнику Василию Перову для знаменитого портрета, который в том же году экспонировался в Академии художеств на II Передвижной выставке.

Это последний адрес Достоевского в Петербурге. Здесь он умер 28 января 1881 года (по старому стилю).

Дом, в котором ныне располагается мемориальный музей, был построен в первой половине 1840-х. В начале 1846 года, когда в нем впервые поселился Достоевский, он принадлежал столярному мастеру Климу Кучину. Выехал писатель из этого дома весной 1846-го, но вернулся сюда с женой и детьми в 1878 году — после того, как умер младший сын, Алёша. К тому времени здание числилось по Кузнечному переулку, а хозяйкой его была вдова купца Фёдора Клинкострёма. Дом состоял из 44 квартир, на первом этаже находились погреб, булочная, мелочная лавка. Достоевские заняли квартиру № 10 на втором этаже.

Московский университет давал образование, но не положение. Для сыновей бедного дворянина был выбран иной путь. Михаил Андреевич решил определить наследников Михаила и Фёдора в Главное инженерное училище в Петербурге, и в середине мая 1837 года отец отвозит братьев в Петербург.

С отцом Достоевский больше не увидится. Через два года придет письмо отца о близящемся разорении, а за письмом — известие о его безвременной кончине. Достоевский напишет брату Михаилу 16 августа 1839 года: «...Теперь состоянье наше еще ужаснее <...> есть ли в мире несчастнее наших бедных братьев и сестер?»

Достоевский прожил в Инженерном замке на казарменном положении с января 1838 по август 1841 года, когда, завершив четырехлетнее обучение в кондукторских классах, 5 августа был «произведен по экзамену в полевые инженер-прапорщики», приказом по ГИУ переведен в нижний офицерский класс и получил право жить вне стен училища, на «вольной квартире». Инженерный замок, кажется, единственный адрес в Петербурге Достоевского, в связи с которым не возникает никаких вопросов или сомнений. Там, на сквозняке у окна в «круглой каморе», любил сидеть юный Достоевский. Писатель был нелюдим, искал уединенное место, чтобы посидеть с книгой у окна, смотревшего на Фонтанку.

Во второй половине 1870-х годов в лавке Маврикия Вольфа на Суконной линии Гостиного двора происходили регулярные собрания литераторов, известные в мемуарной литературе под наименованием «почти-клуб», или «Маврикиева каморка». Здесь бывали Лесков, Гончаров, Григорович, Салтыков-Щедрин, Майков, Полонский, Минаев, Случевский. Во время своих приездов в Петербург непременно заходили Островский, Писемский, Мельников-Печерский. Как-то появился даже Катков. Бывал здесь и Достоевский. В 1870-е годы между Достоевским и Вольфом установились деловые отношения: в «Универсальной книжной торговле» на Суконной линии продавались «Бесы», «Идиот», «Записки из Мертвого дома», позднее — «Дневник писателя» и «Братья Карамазовы». Герои Достоевского часто наведывались в Гостиный двор. В «Двойнике» в Гостиный заезжает господин Голядкин; Лебядкин в «Бесах» бродит под арками Гостиного двора.

В 1874 году Достоевский — редактор еженедельника «Гражданин» — провел здесь под арестом двое суток по приговору Петербургского окружного суда за нарушение цензурного устава. Детям писатель сказал, что был в Москве, потому по дороге домой купил игрушек. А еще шутил, что в камере смог перечитать «Отверженных» Гюго.

В архиве Достоевского сохранилась недатированная записка: «Глубокоуважаемый Фёдор Михайлович! Сегодня в час я жду Вас в моей фотографии. Надеюсь, что Вы будете так добры и не дадите мне напрасно ждать. Свет сегодня очень хорош. Ваш покорный слуга фотограф Шапиро». Здесь же указан адрес фотоателье: «Невский пр., 30, у Казанского моста». Справочники по истории петербургской фотографии позволяют уточнить, что это фотосалон Константина Александровича Шапиро. Рекламная публикация самого Шапиро в газете «Голос» сообщала, что все желающие могут приобрести «Ф. М. Достоевского кабинетный портрет, на днях снятый с натуры в моей фотографии. Цена 50 к., с пересылкою 75 к.».

В конце 1870-х — начале 1880-х гг. в доме Сутгофа размещался табачный магазин фабричного товарищества «Лаферм». Достоевский был заядлый курильщик. Он курил папиросы-пушки, самостоятельно набивая их с помощью специальной машинки, с которой очень ловко управлялся. Причем, как вспоминала жена писателя, он смешивал в только одному ему известной пропорции табаки двух фирм — «Саатчи и Мангуби Дивес» и «Лаферм».